О фресках в Айя-Софии

И в Турции и в остальном мире принято считать, что иконографические фрески в Айя-Софии были замазаны мусульманскими завоевателями сразу же после обращения собора в мечеть, а открылись заново лишь в 1934 году, когда мечеть превратили в музей.


Но на самом деле полно свидетельств, что султан Мехмед Фатих фрески не трогал, или если и трогал, то далеко не все. Многочисленные иностранцы, посещавшие Стамбул, подробно описывали византийские фрески на стенах мечети еще в 16 веке, в том числе знаменитую мозаику с "Христом Пантократором".

Польский путешественник Симеон, проезжавший через Стамбул по пути в Иерусалим в начале 17 века, детально описывает образы Исуса, Девы Марии, апостолов и пророков. Это в здании, которое уже полтора века служило мечетью. Видимо замазывать фрески начали тогда же, в начале 17 столетия, точнее в 1607-1609 гг, когда султан Ахмед I заказал реконструкцию мечети.


В это время в Османской Империи как раз растет "пуританское" движение кадизадели (кстати, сам шейх Кадизаде Ахмед был проповедником в Айя-Софии) и происходит своего рода движение к суннитской ортодоксиии. Правда, даже Ахмед I, вообще прослывший благочестивым султаном, относился к фрескам очень избирательно. Фрески за пределами главного молитвенного зала, расположенные там, где они не бросались в глаза собравшемуся на молитву джамаату, остались нетронутыми.

Вся мозаика внутреннего притвора, включая люнет над императорскими вратами, своды северной и южной галерей, оставалась на виду, когда шведский инженер Корнелиус Лоос зарисовал их во время посещения Стамбула в 1710-1711 гг.


Существует предположение, что султан Ахмед оставил те мозаики, чья иконография ему казалось не противоречащей исламскому взгляду. Судя по рисункам Лооса и Грелота, внутри молитвенного зала в 17 веке оставались незакрашенными образы четырех серафимов, Девы с младенцем (над михрабом), и архангелов.

Доменико Геросолимитано, еврейский врач на службе султана, писал, что образ Девы закрывали занавеской, так что ее нельзя было рассмотреть снизу из молитвенного зала, но было хорошо видно с верхней галереи. По его словам, османы не замазали этот образ из-за почтения, которое они испытывали к деве Марии.


Французский промышленник Жан-Клот Флачат, живший в Стамбуле в 1740-1755, писал уже, что все кроме серафимов в парусах здания, было "недавно" закрашено. Скорее всего это произошло в правление султана Махмуда I (1730-1754), который провел большую реконструкцию мечети и пристроил библиотеку, фонтан, имарет и школу.

Мозаики оставались закрашенными, пока их не открыли заново братья Гаспар и Джузеппе Фоссати, которым султан Абдульмеджид I заказал большую реставрацию мечети между 1847 и 1849 годами. Абдульмеджид, известный вестернизатор империи, критиковал своих предшественников за отношение к фрескам и поощрял их открытие.


Говорят, что он воспользовался хаджем, чтобы отправить самых консервативных уляма в паломничество, как раз перед реставрацией, дабы никто не возразил. Под давлением уляма он все же был вынужден сокрыть фрески даже там, где хотел их оставить, за пределами молитвенного зала.

Тем не менее, как говорят, султан повелел все фрески скрыть таким образом, чтобы их можно было открыть в более толерантное время (времена Танзимата, вопреки другому мифу, были менее "толерантными", чем времена Сулеймана и Мехмеда Фатиха). Остались только серафимы на парусах, но их лица были закрыты серебряными медальонами.


К слову, тогда же, в рамках реставрации Фоссати, в Айя-Софии появились восемь огромных круглых щитов с каллиграфическими именами Аллаха, Мухаммада, четырех праведных халифов, Хасана и Хусейна. Фрески оставались нетронутыми не только в Айя-Софии, но и в других соборах Константинополя. А Эвлия Челеби, посетивший мечеть в афинском Парфеноне, с восторгом описывает скульптуры, которые продолжали там стоять нетронутыми.